ЛЮДИ БЕЛОЙ КАЛИТВЫ

Нянечка
Анастасия Яковлевна Пискунова

  … Матрёна пришла домой уставшая. Отряхнула с себя снег и прошла, не раздеваясь, к печке. Её трясло от озноба. Десятилетняя Полюшка кинулась к матери. - Мама, письмо от папки пришло.
    Отец писал, что лежит в госпитале, что это, наверно, его первое и последнее письмо. Так как он идёт на поправку и его скоро отправят на фронт. Мать слушала совсем безразлично. Всё за живот хваталась. Она ждала ребёнка. А работа сегодня была  тяжелая: возила на мельницу зерно. Таскала мешки и неимоверно устала.
     Матрёна слегла. Ей было всё хуже и хуже. Надорвалась. Позвали бабку-повитуху. Родилась девочка, семимесячная, но не  выжила. Через несколько дней скончалась и мать. Был март 1942 года. Схоронить не могли трое суток. Постоянно шёл снег. Наконец, приехала бричка, запряжённая быками, и какой-то парень отвёз гроб на кладбище. Там была свежая могилка. Её немного углубили и поставили туда гроб. Так в хуторе Крутинском  не стало Матрёны Пискуновой. И появилась сиротская семья. В доме  на краю хутора остались жить пятеро детей. Старшей Насте было 15 лет. И с ней четыре сестры. Младшей – шёл третий год.
    … Этот дом и сейчас в общем-то на краю хутора. Забор новый, а дом – тот же. И хозяйка та же – Анастасия Яковлевна Пискунова. Сейчас она тут одна живёт. Двор 15 соток. Видно хозяйскую руку. Историю этой семьи я уже немного знал. Хозяйке 87 лет. Годы прижали к земле, на которой она всю жизнь работала, которой кланялась, отдавая все силы. Руки натруженные. А  лицо светлое и глаза голубые, чистые, ясные. Говорит легко, много помнит. Гордится, что не надевает очки. В разговоре  реакция мгновенная. Главная характеристика, которую дали ей сёстры – работящая. И строгая.
     Работала Настя всю жизнь на земле. Это колхоз - на плантации, на птичнике, с телятами. Да на любой работе. В любое время года. Даст детям задание по дому, а сама – за трудоднями. До семидесяти и проработала. С пятнадцати лет на работе. А дома четыре сестры – Полюшка, Лида, Нюся, Варюшка. Это сейчас – и со стороны! - через толщу семидесяти лет можно рассуждать о силе духа, называть подвигом. А сами сёстры честно признаются, что судьба их оставила на муку. Люди говорили: хоть бы Бог меньшую прибрал. Всё б легче было. Не прибрал. Но и хлеба не подавал. Все помнят, что всегда хотелось есть. Нюся росла очень слабой. Пухла от голода. К осени 1942 хуторские власти подготовили документы, чтобы трёх девчат отправить в детдом. Приехала подвода, погрузились - и на вокзал. Осталось сесть в вагон. Вот тут Настя и заголосила: "Не отдам! Помрём -так  все вместе!".
     Так и зажили. Сиротками их называли. Всё у них было – беды, тяготы, голод, а не было одежды никакой и надежды на  улучшение – война идёт. Но детство брало своё. Вся детвора соседская была в этом доме. Взрослых-то нет, а Настя постоянно  на работе. Тут и играли, и бесились, и уроки всем скопом делали. У них был длинный стол. Поставят в щель между досками  лучины, вот и светло. Потом за детьми приходили взрослые: загонять домой. Глядишь чего-нибудь приносили поесть. У самих-то  тоже не густо. Пытались дважды забрать девочек в другую семью. Но не станут же они сидеть на привязи. И всё время бежали  домой. Так и не сложилось.
     Я хотел встретиться со всеми сёстрами. Оказалось, что Варвара Яковлевна… живёт в Белой Калитве в соседнем с моим доме. Пошёл знакомиться. Мир тесен!!! Хозяйка узнала меня через пятьдесят лет. Оказалось, что они с мамой работали на шахте – сменяли друг друга. Моя мама здорово шила, была, как тогда говорили, замечательной модисткой. Мне было лет одиннадцать и  я помню весёлую хохотушку, что часто к нам приходила на примерку. Она была всегда такой весёлой, обаятельной, и я в неё… влюбился! Она была старше в два раза. Так что я нашёл свою первую любовь.
     Варвара Яковлевна пригласила к себе Полину и Лидию. Говорит, что давно уже так не собирались. Нет, к старшей – Насте – они часто ездят в Крутинку. Вот на днях яблоки собирали. А чтобы за столом посидеть, поговорить, повспоминать – не  удавалось.
     Я всё пытаюсь выяснить: как же они выживали. Не могут объяснить. Ну, летом всё заготавливали, что можно было. Всё от земли. -Какое там мясо, - удивляются. – Наше мясо – это ракушки из речки. Тут Варюшка выдала: – От голода нам не дала  помереть Лида.
     Лида была средней из сестёр. И лет в восемь – девять ходила по ближним хуторам собирать милостыню. Понемножку давали, да и саму иногда могли накормить. Разговор зашёл о хуторянах. Помогали? Да от кого ждать помощи? Ведь остались в основном женщины, да дети, которых тогда было помногу. И всё же люди разные были…
     - А помните? Они помнили. Был вечер. После дневной работы можно было отдохнуть за двором на лавке. Настя осталась в хате, а меньшие ушли, просили не закрывать двери. Вдруг Настя услышала, что на чердаке кто-то ходит. А они только что сложили там початки кукурузы, и она, сухая, сильно шумит. Настя вышла в коридор, крючок на кладовке откинут. Она его закрыла и побежала позвать кого-нибудь из мужчин. Пришёл сосед, залез на истопок. Никого нет. Но солома на крыше раздвинута, и через неё вор ушёл. Утром по следам выяснилось, что это сосед Козюлёнок. Кто б сомневался. Кроме него некому.
     Людская память всё хранит. Был в хуторе мужик. Жил по соседству с сиротками. Маленький, сухонький. Мордочка, как у суслика. Никогда нигде не работал. Ну, разве что сторожевал. Кличка у него была – Козюлёнок. И за комплекцию, и за характер его так прозвали. Уж очень он был пронырливый, всюду пролезет, как маленькая змея – козюлька по-местному. Был он заядлым
рыбаком. Вечно предлагал рыбу всем. Особенно начальству. И колхозному, и немецкому, когда те были в хуторе. На что он жил? Воровал. И не скрывал этого. У него и технология своя была. Мне сестра рассказывала, как он хвастался: воровать надо с умом. Вечером иду, смотрю – хозяева вечеряют. Значит, они за столом все вместе. А закутки с живностью еще не закрыты. Вот и момент! Я – хвать курицу за горло и был таков. Наверное, из-за чувства неполноценности он и власти хотел. Особенно над слабыми, незащищёнными. Будучи сторожем, мог с удовольствием и кнутом отстегать. Злобы в нем было на десятерых. Варвара рассказывала, что работая на шахте. иногда
подбирала по дороге дощечку в угле, несла домой на растопку. Однажды приехал человек из органов и просит показать двор. Походил, посмотрел. Говорит, что поступило заявление, мол, я ворую и заготавливаю лес на ремонт дома. И скорее всего он намеренно оставил это заявление на столе, чтобы я "случайно" прочитала её. Подпись была Козюлёнка.  Да у сироток они с женой - такая же бездельница, всё сидела на лавке за двором, руки всегда белые – ночью солому с  крыши воровали.
    …Девчата росли. В школу ходили. Сама Настя сумела только три класса закончить, всё работала. Сестёр растила. И выросли девочки красивые, на руку ловкие и скорые. Я смотрю фотографии тех лет. Они собраны в большой раме. Чтобы вытащить их  из-под стекла снимаю картонку и газету. Это оказались «Известия» за 1957 год. Вот несколько девушек. Смотрю: ну, копия – Ульяна Громова из кино. Эта высокая статная красавица – Нюся. Невероятно, но следующая фотография – вылитая юная артистка  Хитяева. Это Варя. Стали сёстры завидными невестами. Ничего, что в бедности росли. Зато какие работящие. И пошли к ним  свататься. Первой отдали замуж Полину.
    – Ох, и намучились мы с ней, – вспоминает Варвара. Сватался комбайнёр Григорий Терехов из Поповки. Она у него была штурвальной. – Сваты пришли, а она ломается. Вроде согласна и вдруг – нет. Они выводят её в коридор. Уговаривают. Вроде – да. А в хате опять отказывается. И так два месяца. Ничего, жизнь прожили. Двух дочек и сына вырастили. Муж попался  весёлый, танцор и певун, любил подурачиться. Ему бы в артисты. Полина работала в железнодорожном цехе на заводе  путейцем. Как раз женская работа: ведь никто не положит шпалы так аккуратно, как женщина.
    Когда Лида закончила 7 классов, ей удалось устроиться домработницей в соседний поселок – нянчить ребенка. У хозяйки был брат двоюродный Семён, разведённый. Присмотрелись к Лиде: с дитём справляется, борщ варить умеет - да и порекомендовали…
     И вот в хуторе ждут сватов. Зрители по обычаю перегородили улицу верёвкой, чтобы взять выкуп за доступ к невесте. Другие набились в хату. Варя, как младшая, сидит за столом. Будет "продавать" сестру. Тут же поют: "Торгуйся, сестра, торгуйся, не давай нянечку дёшево".
     Вдруг в комнату входят двое мужчин в черных морских шинелях. Толпа расступилась. Это и были жених с дружком. Они через стенку позади дома пробрались во двор. Сестра дала жениху денег на ритуал, а они купили самогону и выпили его для храбрости. Так что денег не осталось и выкупать невесту нечем… Подарили им кусок сала и перину. Молодые сразу же уехали на место работы мужа. Он был геологом. На вокзале сдали перину в камеру хранения. Стали забирать, без оплаты не отдают.  Пришлось продать это сало и выкупить "спальню". Оба всю жизнь проработали на заводе. Двух детей вырастили.
     Анна так и прожила в Крутинке. В 18 лет вышла замуж за Ивана Федоровича Швыдкова. Он тогда из армии вернулся, и был гораздо старше. Варюшка и тут "продавала" невесту. Не обошлось без казуса. Свадьба собралась, а… жениха нету. Ему понадобилось в город, а съездить туда и обратно было проблемно. Вот и опоздал. И хоть опять пели "торгуйся", она схватила первую же копейку да и отдала сестру задаром. У Анны Яковлевны двое детей, проработала на шахте.
     Настал черёд и самой младшей определяться. В 20 лет замуж вышла. Стала Веденеевой. Работала на металлургическом заводе
крановщицей в прокатном цехе. Тоже двое детей. У дочки высшее образование. Гордится сыном-юристом. Лука Иванович – муж – работал механиком на шахте. Страстный любитель читать.
    – Трудяга, – хвалится жена. Не любит делать абы как. Когда-то вдруг увлёкся изготовлением прялок. Приспособил моторчик от вентилятора и сделал несколько электрических. Одна и сейчас дома есть. После школы он немного работал столяром. Так что делал для дома и столики резные и тумбочки.
     Жизнь пролетела, как один день. Но Бог дал – все сёстры живы и поныне. Все с семьями. Только вот старшая так и осталась одна. Пока меньшие росли, куда ж было уходить! После войны вроде был парень Жора, но, видно, родители отговорили. Да и то! С таким приданым. А потом и ровесников холостых не стало. Так и прожила нянькой у сестёр. Её так и кликали сперва. А вот меньшая Варюшка ласково прозвала нянечкой. Так и пошло: нянечка да нянечка.
     Они и сейчас дружат. Только всем вместе трудно собраться. Хотя на юбилей собрались. Пышно отметили 85-летие. Было очень весело. А главное – не оставляют сестру доживать в одиночестве. Все помогают старшей – Нянечке. Вот и на днях Варвара и  Лидия съездили ДОМОЙ почистить сажу. Анастасия Яковлевна столько тепла отдала своим сёстрам, своим детям! Пусть и ей будет тепло. Алексей Данилов, г.Белая Калитва "Перекресток" 18,22 октября 2013г, "Крестьянин" №46 ноябрь 2013г.
 

                   Страница "Люди Белой Калитвы"                           Страница "Творчество"