Герб города Белая Калитва

Памятник первой учительнице в г. Белая Калитва Ростовской области

 
                              Копилка  Творчество

 Советы

 Контакты

Новости

Гостевая книга

 

Главная

Новости и комментарии

Наш город

Памятники Белой Калитвы

Ссылки

Школы

Карта сайта

 
 
 
 
 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВЛАДИМИР ЛЯХ, директор МБОУ Нижнепоповская ООШ, член Союза писателей России

Творчество. "ШКОЛЬНЫЕ РАССКАЗЫ" стр.2

 Владимир Петрович Лях    Открытие

 

    –Ты что же опять панель не сделал, Столяров? Ну что тебе помешало на этот раз? – голос учителя строг и не допускает ни малейшего компромисса. Виктор Иванович, школьный  учитель физики, умеет владеть собственным голосом. Кажется, что он выражает любые, самые тонкие оттенки: то доброжелательную иронию, а то, как сейчас, звонкий металл. Ведь сколько раз говорил  я тебе: сам не сделаешь – не научишься, Столяров. Ничему не научишься. Ну что ты всё молчишь?!
        Столяров – маленький вихрастый шестиклассник – переминается с ноги на ногу, беспокойно пересчитывает пальцы, опускает голову, краснеет и снова упорно молчит. Что привело парнишку на первое занятие кружка, было загадкой для Виктора Ивановича. Учитель, конечно, видел, как блестели глаза Столярова при виде диковинных для шестиклассников приборов, ярких и нарядных, красивых какой-то особой, непонятной непосвящённому красотой. Но ведь одно дело смотреть, а другое делать, а напрягаться, по всеобщему мнению, ученик  не любил.
          Столяров не делал домашних заданий. Вернее, чаще он  их делал, но так небрежно, косо и наспех расставляя в помятой тетради некрасивые каракули, что не оставалось сомнений – списал. Впрочем, школьные его работы тоже чистотой и аккуратностью не блистали. Задумается, бывает, на уроке о чём-то, даже вздрогнет, когда окликнут, отвечает невпопад. Или смотрит, как в окне  над самыми крышами  неровной стайкой проплывают облака, облетают с молодых тополей последние листы…
          Столяров продолжал стоять, виновато опустив голову, мял край блокнота – половинки тетради, куда так старательно записывал незнакомые и оттого такие значительные «научные» слова: «колебательный контур», «пикофарада» или вот ещё: «заземление».
           Виктор Иванович  «мораль читать», против обыкновения, не стал. Записал на доске тему «Устройство антенны и заземления» и обвёл притихших кружковцев торжественным взглядом. – Ну, ребята, сегодня будем делать очень важное и нужное дело. Умение это очень пригодится вам потом в жизни. Так что потрудиться придётся на совесть. Чтобы хорошо работал приёмник, да и многие другие устройства, - нужно заземление. Сделаем его и проверим сразу, вот наушники. Дети зашумели. – Подождите, ещё не всё. Устройство заземления поручим мы, пожалуй, Столярову. Вот вы трое будете работать с ним, остальные – со мной. Антенну расположим на чердаке. Берите провод. Там, в ящике – изоляторы, вот молоток, гвозди. Пойдёмте.
         Когда Виктор Иванович спускался по скрипучей лестнице вниз, чтобы взять в мастерской инструменты, видел как старательно рыл Столяров яму. Помощники его то и дело  поднимались на чердак посмотреть, как идут дела там. На футбольном поле гоняли огромный мяч малыши из продлёнки. Но Столяров работал упорно, не отвлекался и даже попросил лом, чтобы долбить непокорную, слежавшуюся землю.
         Наконец, яма засыпана и наверху оставлен только кусок медной шины. Малыши старательно трамбовали землю, побросав в стороне свои разноцветные портфели. Столяров  с видом  бывалого мастера сверлил в окошке дырку, с трудом вращая ручку дрели: окно расположено высоковато, а за подставкой бежать некогда. Солнце потихоньку, незаметно скрывалось за крышами. Откуда-то из-за высокого каменистого края соседнего оврага наползала   похожая на исполинскую медузу туча. Очертания её всё время менялись  и поэтому казалось, что сумерки наступают ещё быстрее. Но работа уже закончена, осталось только собрать инструменты.
          Чумазые от чердачной пыли, ребята собрались в кабинете физики. Осталось самое интересное. Все немного волновались: получилось ли? Виктор Иванович украдкой поглядывал на Столярова – тот прилаживал провода к клеммам. – Работает! – закричал вдруг Столяров, и от резкого движения наушники слетели с его головы. Их тут же подхватили. – Тише! Тише! - Московское время говорит…    - Смотри, а здесь поют… – Дай мне, ты и так долго слушаешь…
           Когда кабинет опустел, Виктор Иванович оделся, собрал со стола журналы, посмотрел в окно. Уже стемнело. В сумеречном свете было ещё видно, как вдоль тропинки,  ведущей со школьного двора, растянулись неровной цепочкой  уходившие дети. Но вот один из них остановился. Возвращается.  Наверное, забыл что-то. Деловито подходит к только что сделанному заземлению. «Столяров», - узнал учитель. – Что же он будет делать?  Положил портфель… Набирает  в горсть  землю … Засыпает, прихлопывая ладонями, следы детских ног на мягкой почве у самой медной жилки. Посмотрел, подсыпал ещё. Затем отошёл, полюбовался со стороны. Убедившись, что работа сделана хорошо, взял свой видавший виды ранец  и вприпрыжку побежал догонять товарищей.
         Виктор Иванович стоял у окна и вглядывался в темноту до тех пор, пока маленькая фигурка Столярова не скрылась в низине. Домой он шёл не спеша, задумавшись. – О чём задумался, Виктор Иванович? Наверное, открытие готовишь? - спросили его.  – Сделал уже, -негромко ответил Виктор Иванович. – И что открыл?  - Заземление…

Конфликт

    Олег Викторович чувствовал себя неопытным дебютантом. Восьмиклассники, его любимые восьмиклассники молчали. Будто и не было никогда у него с ними дружеских и доверительных отношений, которыми он втайне так дорожил и гордился. А ещё несколько минут назад он шёл длинным школьным коридором, и первые весенние блики на завешанных стендами стенах были так созвучны его настроению. Было начало апреля, и, казалось, нельзя не радоваться  и первому солнцу, и набухшим почкам на деревьях, и всему тому, что именно в это время кажется таким прекрасным.
    Вика Николаевна, заплаканная  и жалкая, возникла перед ним неожиданно. Слёзы, обильно орошавшие её розовое личико, были так сдобрены остатками косметики, что Олег Викторович невольно улыбнулся. – Я вам, как директору говорю, говорю, - всхлипнула она, - или я, или этот Алексин. Иначе в этот класс больше не пойду-у… Олег Викторович на миг растерялся. Когда самообладание вернулось к нему, всхлипы доносились уже из учительской.
     Первой не выдержала Галя Андреева, староста: – Да Алексин тут ни при чём, Вика Николаевна сама…,– не договорила она. Дети зашумели, и Олег Викторович поднял глаза. Алексин,  отвернувшись, смотрел в окно  и казался равнодушным. Как-то  даже чересчур равнодушным…  Постоянный персонаж школьной стенгазеты,  он вовсе не был образцом поведения. Но мало искушённый в дипломатии, паренёк  всё-таки был как-то по-детски, до наивности  честен и прямолинеен. Впрочем, это вообще характерно для натур гордых и независимых. Алексин  никогда не давал в обиду слабых, но иногда защищал их слишком ревностно, за что тоже порой имел неприятности. Был он коренаст, солидно уравновешен, и это совсем не гармонировало с его  голубыми глазами и вечно взлохмаченной причёской.
     –Давайте не будем сейчас искать виновных, – Олег Викторович сказал вдруг не то, что хотел сказать, что за мгновение до этого казалось ему единственно уместным. – Не для этого я сюда пришёл. Может быть, Вика Николаевна в чём-то неправа, это можно обсудить позже. Но сейчас у вас урок, и давайте искать пути его продолжения. Мне кажется, кто-то из вас был нетактичен. Это вообще плохо, а по отношению к женщине – безобразие. Просто не по- мужски. Нельзя доказать правоту хамством, на  вашем месте я бы извинился. 
         В классе было тихо. Алексин заговорил, когда директор уже выходил в коридор. – Я извинюсь, - сказал он, потупив глаза, и голос его выдавал внутреннюю борьбу…
     Вика Николаевна слушала Алексина молча, и причудливая смесь удивления, восхищения, испуга и ещё неизвестно чего сменилась, наконец, капризной гримаской. Она поджала губы, наклонила голову, отчего стала похожа на канарейку, и неопределённо махнула рукой: а, да ты уж сто раз, небось, обещал. Встала, посмотрелась в маленькое зеркальце и вышла из учительской. Вскоре голос её, моментально ставший  по-учительски строгим, зазвучал из класса.
        После уроков Виктор Николаевич вызвал в свой кабинет… Вику Николаевну. Вышла она оттуда задумчивая, и это было так на неё непохоже, что физрук Кольцов, против обыкновения, не спросил у неё, как дела на ниве просвещения.

Лабораторный чай

  – Нет, тебя положительно не узнать, – в который раз повторяет Татьяна Ивановна. – Да-да…. И форма так к лицу. Просто молодец. Я так рада, что зашёл. Ты рассказывай, рассказывай. Какие планы, что делать думаешь? Из своих кого встретил?
     Маленькая учительская давно опустела, но Татьяна Ивановна Воронова не замечает времени. Ну, конечно, Соловцова она помнит прекрасно. Первый её класс, начало начал….   Было как - будто вчера, а вот уже отслужил в армии. Навестить зашёл, кто бы мог подумать….  Она внимательно слушает, а где-то на втором плане проплывают воспоминания. Ей, молодой учительнице физики приходилось тогда нелегко. И именно он, Соловцов Саша, - забияка и классный Василий Тёркин – играл в этом не последнюю роль. Именно он, а вот ведь не забыл, зашёл… – А помните, Татьяна Ивановна, лабораторный чай?– чуть громче спрашивает Саша, и оба, как будто вспомнив о чём-то своём, непонятном непосвящённому, улыбаются. – С тех пор не пил вкуснее.
     Если бы раньше Татьяне Ивановне сказали бы, что из школьного калориметра можно пить чай, она лишь пожала бы плечами в недоумении. А вот, поди, ж ты, Саша помнит.
     Лабораторная была не самая простая, но её восьмиклассники справились с ней быстро. За окном моросил ненастный осенний дождь, а в классе, тёплом и уютном, тихонько посапывал кипящий чайник:  для работы нужен был кипяток. Чайник этот, повидавший немало на своём веку, Воронова взяла в учительской – педагоги иногда грели в нём чай. Может быть, именно  этот чайник и вдохновил Соловцова на очередную хохму, хотя на её уроках это случалось нечасто. – Ну, слава Аллаху, работа сделана, можно и чайком побаловаться,– сказал он старческим голосом и молитвенно сложил руки….  Школьники сдержанно засмеялись и сразу же притихли, ожидая её реакции. Примолк и сам шутник. В классе стало тихо. Только чайник продолжал равнодушно насвистывать  свою нехитрую мелодию. И тут она неожиданно и для ребят, и, прежде всего для самой себя, сказала совсем не то, что, казалось, уже витало в воздухе. Улыбнувшись вдруг какой-то незнакомой, совсем не учительской улыбкой, отчего стала похожей на ту неведомую им вожатую, не умудрённую ещё многотомным опытом классиков, в нарушение всех инструкций и правил сказала, что предложение дельное, но «посуду» надо бы сполоснуть, что и попросила исполнить автора предложения.
     «Лабораторный чай», – это название придумал Коля Берзин. Мариша Абрамова – человек в классе авторитетный, «атаманша» – вдруг вспомнила, что у неё в пальто остались конфеты. Кто-то достал печенье, булку. Сахар принесла из учительской сама Татьяна Ивановна.
Потом было много всего, о чём она  вспоминает с особой теплотой. Пили чай на классных «огоньках» и в походах, спорили увлеченно, обсуждали книги, ходили вместе в кино, встречали последний их школьный рассвет….  Но тот «лабораторный» чай так и остался особым, неповторимым…

Владимир Лях       Оглавление  страниц автора                      Творчество      Неизвестный автограф Шолохова

 
 
  Домой l    Контакты  l    Помощь